Чеченский лидер Рамзан Кадыров "жжет" в сетях теперь чуть ли не каждый день. Новости из Чечни - лакомый кусок для любого СМИ: они гарантированно поднимают посещаемость. Но за всей этой феерией наблюдается интересный феномен - формирование уникального для России пространства, в котором жизнь идет по своим правилам. О том, где граница между своеобразием и "своим путем", мы поговорили с Екатериной Сокирянской, руководителем российского офиса международной организации International Crisis Group.
"Знаете, в чем проблема Чечни? Там никто не проводит исследовательские работы. По разным причинам. Но сегодня ученые не знают в деталях о том, что и как происходит в Чечне", - почти в один голос утверждают московские кавказоведы. Чечня открыта для кого угодно, в первую очередь для Жерара Депардье, но закрыта для социологических исследований. Совсем необязательно, что за этим прослеживается зловещая рука Грозного. В итоге, если вам это интересно, вы можете узнать о деталях жизни почти каждой ставропольской деревни или большинства районов Дагестана. Но вам очень трудно будет узнать о жизни Чечни, если это выходит за рамки пожара в высотке.
Екатерина Сокирянская, которая теперь возглавляет московский офис International Crisis Group, одна из немногих, у кого есть реальный чеченский бэкграунд.
"Я не вижу процессов формирования нового социально-культурного пространства сегодня. Есть новое правовое пространство, есть новое политическое пространство, есть какие-то новые социальные реалии. Но я не назвала бы эти процессы появлением нового, автономного культурного пространства. У чеченцев всегда были свои культурные и исторические особенности, но они не возникли сегодня. Это то, что складывалось веками", - Екатерина Сокирянская отвечает на наш главный вопрос о том, как все устроено в Чечне.
По большому счету, мы просим исследователя подтвердить или опровергнуть тезис о "мягком уходе" Чечни от России. Но на самом деле все намного сложнее.
"В Чечне сформировался совершенно особый политический режим. Там законы Российской Федерации действуют, скажем так, далеко не в полном объеме. И федеральные власти могут выполнять свои прямые функции лишь в определенной степени. Есть люди, на которых совсем не распространяются законы. Есть определенная категория преступлений, которые не могут расследовать находящиеся в Чечне следственные органы. Такой режим возник не сегодня, он сложился с начала второй чеченской войны, с тех пор, как федеральные войска установили контроль над большей частью территории республики. Закон и тогда повсеместно не соблюдали, преступления не расследовали, а права граждан нарушали еще более массово и грубо.
Потом, в 2003 году, был запущен так называемый процесс "чеченизации", когда основные функции по управлению республикой и правоохранительные задачи были возложены на профедеральные чеченские группировки. Сильнейшей из них была группа Кадырова. В течение нескольких лет она установила режим жесткой авторитарной власти в республике. Сегодня правоохранительные органы Чечни де-факто подчинены главе республики. Рамзан Кадыров - единственный из лидеров республик, кто контролирует силовые структуры на своей территории. Реализуется своеобразный проект чеченской государственности в составе России. Этот проект основан на особой идеологии, которую ему удается сформировать, основанной на синтезе чеченского национализма и традиционного ислама".
Вообще национализм и ислам - это взаимоисключающие вещи. У Пророка одно знамя. И умма не делится. В практической жизни, можно сказать, Ислам - это тоже инструмент глобализации. И на Северном Кавказе столкновение двух противоположных проектов будущего - один из источников напряжения. В этом смысле в Чечне происходит нечто уникальное. И это должно стать предметом изучения социологов. Но своеобразие новой Чечни не исчерпывается умением объединить в единое целое ислам и национализм. Еще одна "деталь портрета" - феномен самого Рамзана Кадырова. В чеченском обществе всегда существовала жесткая возрастная и тейповая иерархия. Это типичная "горская демократия", где не могла возникнуть культура восточного лидерства, с деспотичным, но справедливым хозяином жизни. "Не было такого раньше, чтобы пацан всеми управлял", - говорили еще недавно в Чечне. Однако же свой "чеченбаши" тут появился.
"Рамзан Кадыров, безусловно, стремится утвердить особую культурную реальность. В своей государственной идеологии он активно апеллирует к традиционной чеченской культуре. Скорее, к отдельным внешним символам этой культуры, таким как, например, чеченские платья в свадебных церемониях. Мы помним, как несколько лет назад он запретил европейские свадебные платья в республике. Но при этом сегодняшняя власть ломает традиционную для чеченцев систему отношений. Чеченское общество эгалитарно. Оно практически не знало феодализма, не было закрепощения людей, не было как таковой аристократии. Поэтому сохранилось уважение к свободе личности, которую защищала тейповая структура общества и институт кровной мести. В первую очередь, речь идет о физической неприкосновенности личности и защите ее достоинства. Сейчас ни один род не может конкурировать с теми, кто руководит республикой. В Чечне, где практически никогда не было монополии на насилие, теперь она появилась.
И еще, что касается традиционности. Ислам, который Кадыров сделал частью своей идеологии, представляет собой традиционную для Чечни форму суфийского ислама. В Чечне власть ее противопоставляет новым, фундаментальным течениям. И в этом смысле тоже делает акцент "на чеченскости", - добавляет Сокирянская.
И последнее. Нынешняя чеченская реальность - это что-то долгосрочное, или это замок на песке, который развалится сразу же, как ослабеет Кадыров, или сразу же, как его ослабят? Может ли произойти обратный процесс, когда чеченское общество повернет к корням?
"Режим, который сейчас существует в Чечне, не возник естественным образом. Он был привнесен извне и установлен Кремлем. Поэтому речь не идет о плавных реформах, которые будут глубоко укоренены в обществе. Но все же режим существует не один день, и отчасти укореняется. Создана совершенно новая элита. Те люди, кто сейчас у власти, относятся к особой социальной группе. И, скорее всего, это не те, кто мог бы оказаться у власти, если бы ситуация определялась самим чеченским обществом", - полагает Екатерина Сокирянская.
Беседовал Антон Кривенюк
