Сегодняшняя Абхазия, в общем-то открытая страна, но ровно до тех пор, пока ты, если ты чужой, не изъявишь желание остаться тут навсегда. Здесь действует очень жесткое законодательство о натурализации. Страна, которая не изобрела свой интеграционный механизм и не способна «переварить» чужих, отказывается их принимать. Но проблема приходит с другой стороны. Чисто количественные показатели наличного населения страны дают основание сказать, что людей просто напросто недостаточно для развития. Невозможно «завести» экономику, создать рынок и обеспечить опережающий рост, который в свою очередь необходим, чтобы не терять свое население, которое будет в большем или меньшем количестве уезжать, пока нет серьезного развития. Это замкнутый круг.
Абхазию трудно не любить. У каждого своя любовь к Абхазии. Кто-то любит эту страну за ее пальмы, эвкалипты, мандарины. Кто-то (неместный) очарован романтикой героизма освободительной борьбы, обнаруживая тут пассионарность, давно утерянную в родной стране. Но есть еще один повод любить Абхазию: за амбиции. На постсоветском пространстве есть еще три «недопризнанных» государства - Южная Осетия, Нагорный Карабах и Приднестровье. Но ни одно из них не является носителем в полном смысле самостоятельного проекта.Южная Осетия и Приднестровье воспринимают себя как осколки российского мира, Карабах - разумеется, как часть армянского. Абхазии было бы очень легко пойти по пути отождествления себя с российским миром, благо, для этого были все предпосылки, и кстати, первоначальные установки. Абхазия русскоязычна, элита и общество в целом, неплохо интегрированы в российскую культуру и в целом, относятся к России с симпатией. Но при всем этом был выбран заведомо более трудный, но амбициозный путь формирования своего мира.
Амбиции могут осуществиться только тогда, когда есть деятельность. А для формирования успешного и самодостаточного государственного проекта сегодня нужны современные знания, технологии, совершенно новый, недоступный нынешней абхазской номенклатуре уровень компетенции в экономике, да и просто творческого полета. Абхазия срочно нуждается в своей, «авторской» модели организации жизни. Скопировать эту модель ниоткуда невозможно. Ну нет рядом стран с похожими микромасштабами и устройством общества. По большому счету ведь, Абхазия, это в некотором смысле инсталляция европейской демократической традиции на стыке XVIII и XIX веков. Тут нет дистанции между властью и обществом, здесь невозможно применить административный ресурс вопреки воле местных общин и вообще невозможно почти ничего, из того, что возможно в государствах, где есть масса, где есть хоть сколько-нибудь миллионов человек. С одной стороны, абхазская прямая демократия, это фактор, тормозящий экономическое развитие, потому что урбанизация почти всегда входит в противоречие с интересами частного конкретного человека, у которого на участке отведенном под пятизвездочный отель, растут огурцы. С другой стороны, для кого создается государство, для корпорации или для человека? В Абхазии, государство вынуждено обслуживать интересы конкретных частных людей, или как минимум, явно не противоречить своими действиями этим локальным интересам. Но это модель, которая нуждается в правовом и институциональном оформлении. Эта модель, которая требует исследований и активации, а значит, нужен и интеллектуальный потенциал, способный активировать эту модель и создать соответствующие правила игры.
Есть страны, в которых слово «модернизация» воспринимается с иронией. Но в абхазском случае, это лучшее собирательное определение процессов, которые должны произойти. Хочется еще раз повторить словосочетание «авторская» модель обустройства страны. Может быть это даст шанс построить совершенно уникальное в современном мире государство. Сегодня никаких таких процессов на уровне государства не происходит. Зато осмысление реальности происходит на уровне гражданского общества, а значит, не все так плохо. Пока, к сожалению, «вчерашний день» в истории Абхазии не закончился.
Антон Кривенюк
