11 марта не стало Бориса Васильева. "А зори здесь тихие", "Не стреляйте в белых лебедей", "Завтра была война"... В советские времена Васильев учил нас смотреть на многие вещи по-другому, с точки зрения вечности. Его произведения навсегда вошли в историю нашей литературы. Более того, возможно, с некоторых из них сегодня пишется история страны. По крайней мере, так считают те, кому кажется, что рассказ о подвиге ингуша Уматгирея Барханоева - по одной из версий, последнего защитника Брестской крепости - подозрительно похож на финальную сцену романа "В списках не значился".
"Жизнь подражает Искусству в гораздо большей степени, чем Искусство подражает жизни", - говорил Оскар Уайльд. Этот парадокс вновь и вновь находит свое подтверждение, свидетельствуя то ли о какой-то мистике, то ли о необычайной прозорливости великих писателей. Вот и в истории с Барханоевым теперь не разберешь, что там первично: подвиг ингушского воина или вымысел писателя.
9 июня прошлого года в Назрани был открыт памятник, как сообщалось, последнему защитнику Брестской крепости Уматгирею Барханоеву. По задумке авторов, в сюжете скульптурной композиции запечатлены последние мгновения жизни героя. Согласно рассказу о его подвиге, "в это самое время из подземных казематов крепости вышел высокий подтянутый офицер Красной Армии. Он ослеп от ранения и шел с вытянутой левой рукой. Правая рука его лежала на кобуре пистолета, он был в рваной форме, но шел с гордо поднятой головой, двигаясь вдоль плаца. Дивизия стояла, застыв. Дойдя до воронки от снаряда, он повернулся лицом к западу. Неожиданно для всех немецкий генерал вдруг четко отдал честь советскому офицеру, последнему защитнику Брестской крепости, за ним отдали честь и все офицеры немецкой дивизии. Красноармейский офицер вынул из кобуры пистолет, выстрелил себе в висок".
Приведенный выше отрывок - фрагмент статьи журналистки Любови Тумгоевой. Свое повествование корреспондент газеты "Ингушетия" основывает на рассказе Дудара Мейриева, который, в свою очередь, услышал историю о герое-земляке от бывшего гитлеровского офицера, литовца Антанаса Станкуса: в годы депортации Мейриев работал со Станкусом на одной шахте.
И вот здесь начинается самое интересное. В январе нынешнего года резонанс в ингушском интернет-сообществе вызвал пост девушки по имени Зарина http://zarinalupo.livejournal.com. Она описала чувства ученицы 9-го класса, прочитавшей в 2004-м статью Тумгоевой в журнале "Вопросы истории" и с тех пор мечтавшей попасть в Брест. Ее мечта осуществилась уже после открытия памятника. Однако от поездки в героическую крепость у Зарины остался неприятный осадок: сотрудник музея сообщил ей, что по их данным, последним защитником Брестской крепости является майор Петр Гаврилов, попавший в плен 23 июля 1941 года.
Зарина не успокоилась и отправила запрос в Музей обороны Брестской крепости. Ответ, подписанный заведующей научно-экспозиционным отделом Еленой Митюковой, тоже оказался неутешительным: "Если считать, что то, что написано в статье правда, то Барханоев Осман, на которого мы получили ответ из ЦАМО (Центральный архив министерства обороны - прим. ред.), не может являться самым последним защитником, потому что он погиб г. Одесса в 1944 г., а тот Барханоев, о котором написано в статье, застрелился в Брестской крепости. К тому же правдивость статьи вызывает сомнения. "Случилось так, что эсесовская дивизия стояла недалеко от Брестской крепости в городе Перемышль на реке Буг, разделяющей город на две части - польскую и советскую". На самом деле г. Перемышль находится в 250-300 км от Брестской крепости и никак эта дивизия не могла быть недалеко от крепости. В июле 1941 г. в крепости оставались лишь охранные немецкие части. Даже если предположить, что в этой статье описаны действительно правдивые события, то Барханоев находился в крепости до середины июля 1941 г., а Гаврилов Петр Михайлович, о котором Вам рассказывал наш сотрудник, попал в плен 23 июля. К сожалению, достоверно нам неизвестно о Барханоеве, поэтому утверждать, что этот человек был или не был последним защитником крепости, мы не можем".
Ни к чему не привело и обращение Зарины к писателю Борису Шадыжеву, автору художественно-документальной повести "Шагнувший в бессмертие", посвященной подвигу ингушского офицера. В ходе небольшого расследования выяснилось, что единственным документом, подтверждающим существование Барханоева, является его фронтовая фотография, высланная, по свидетельству сестры фронтовика, из Бреста. Блогер обращается к историкам с просьбой помочь ей найти доказательства, подтверждающие подвиг ингушского защитника крепости.
Вопрос: что мешало ингушским властям и ученым, прежде чем устанавливать памятник, проделать ту же работу, но на более высоком и профессиональном уровне: перерыть архивы, найти какие-то свидетельства и так далее? Барханоев ведь действительно мог быть последним героем крепости - в истории войны еще много белых пятен. А сегодня он не по своей, заметим, вине превращается в какой-то символ пропаганды то ли патриотизма, то ли интернационализма, то ли еще чего-то.
"Особенно внушает то, что история полностью повторяет финал "В списках не значился". Видимо у блогера, или кого там, писавшего статью, банально фантазии не хватило придумать что то свое", - пишет в ЖЖ пользователь под никнеймом sedov_05. "То есть некий персонаж, существование которого не очевидно, рассказывает историю, доказать которую невозможно. И на ее основе в республике ставятся памятники, зам.председателя Совфеда (Александр Торшин, 1-й запред Совета федерации РФ - прим. ред.) твитит истории про героическое прошлое ингушского народа и прочая и прочая", - добавляет далее блогер.
Спорить с ним трудно - история любит факты. И пока их нет, памятник Барханоеву будет затмевать собой героя. А идентичность финальной сцены романа Бориса Васильева и рассказа о подвиге ингушского защитника крепости - способствовать превращению Уматгирея Барханоева в персонаж художественно-документальной повести Шадыжева.
Жизнь подражает искусству. Но словами того же Оскара Уайлда, "в сущности, Искусство - зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь". Памятник Барханоеву отражает чаяние ингушского народа играть более значимую роль в истории страны. Вопрос лишь в том, что для республики сегодня важнее: докопаться до истины или сформировать новый имидж.
