Грузинское население Абхазии, часть которого успела получить гражданство страны, может его лишиться. В Абхазии, как и во всех других странах региона, еще не решили, кем здесь являются этнические меньшинства - "своими" или "чужими".
В Сухуме приостановлен процесс получения абхазского гражданства населением двух восточных регионов страны - Гальского и Ткуарчальского. Создана официальная комиссия по проверке законности выдачи абхазских паспортов. Подавляющее большинство людей, живущих в этих районах - этнические грузины. Процесс паспортизации тут идет уже несколько лет и исключительно медленными темпами. По последним данным, число обладающих абхазским гражданством в Гальском районе приблизилось к 17 тысячам человек при общей численности населения региона свыше 30 тысяч. Примерно схожие данные и в Ткуарчальском районе, в сельской местности которого грузины составляют подавляющее большинство. Таким образом, если судить по цифрам, процесс получения абхазскими грузинами гражданства страны, несмотря на низкие темпы, близится к концу. И именно в этот момент у людей появилась реальная перспектива потерять гражданство.
В Абхазии, где грузины, после войны 1992-1993 годов, в общей сложности составляют около пятой части населения, никогда не скрывали, что не считают грузинское население восточных районов своими согражданами. Не де-юре, а де-факто. На то есть немало причин, и в первую очередь грузино-абхазская война. Население этих районов в основной своей массе не принимало участия в войне, и потому чисто физически может существовать в пределах Абхазии, но что будет дальше - это отдельный разговор.
Но ситуация с грузинами, ставшими этническим меньшинством в Абхазии, не исключительна. Она скорее типична для южнокавказского региона, где и в Грузии, и в Азербайджане не определились, насколько "другие" достойны быть частью их государственных проектов. В Армении этой проблемы нет, потому что нет "чужих".
В каждой стране есть свои особенности, но есть и что-то общее, что делает положение, к примеру, гальских грузин в Абхазии и армян в грузинском Самцхе-Джавахети достаточно похожим. Например, обе культуры - и грузинская, и армянская - имеют очень большой опыт интеграции носителей других культур, но им трудно быть в положении меньшинств. Отсюда тщательно скрываемое, но существующее отторжение этими общинами даже не очень новых политических и социальных реалий.
Есть и еще кое-что, что делает схожей жизнь гальских грузин в Абхазии и грузинских армян в Самцхе-Джавахети. Обе общины достаточно многочисленны, и в советское время они, по факту были частью пространств, за пределами которых ныне находятся - соответственно, Грузии и Армении. Люди ощущают, что живут в то время, когда вокруг них растут новые, чуждые для них социальные пространства. Но они не знают, что с этим делать.
Будущее всех крупных этнических меньшинств на Южном Кавказе не выглядит оптимистично, потому что на самом деле их интеграция - это вопрос не столько права или политики, сколько мировоззрения. К сегодняшнему дню во всех странах региона оформились два типа элит: с одной стороны, условно говоря, элиты старого типа, в мышлении которых меньше идеологии и больше "практичности", с другой - элиты более молодые, националистические. В Грузии сейчас, как ни странно, поколение националистов уступило власть "эффективным менеджерам". И в этом смысле местным армянам повезло. Старые элиты в значительно меньшей степени воспринимают этнические меньшинства как угрозу, и поэтому в армянских школах Самцхе-Джавахети вновь налаживается преподавание армянского языка. Да и местные активисты наконец освобождены из тюрем.
В Абхазии со времен войны властная элита по большому счету не менялась. Нынешние ключевые фигуры во власти состоялись еще в советское время. Им в большей степени свойственно то, что раньше в Советском Союзе называлось интернационализмом, а в Европе называется мультикультурализмом. Не в последнюю очередь поэтому гальские грузины смогли получить абхазское гражданство.
Но реальность всех стран Южного Кавказа в том, что там формируются этнические проекты. Они могут вобрать в себя и национальные меньшинства, но готовы предложить им на перспективу только один путь: смену одной идентичности на другую. Но контрагентами, так сказать, выступают в свою очередь не малые народности, а культуры, сами по себе имеющие огромный потенциал. Грузинам очень трудно становиться частью абхазского социума, поскольку всегда было с точностью до наоборот: абхазы подлежали интеграции в грузинский мир. Армяне на юге Грузии вряд ли пойдут по пути своих, живущих в Тбилиси соотечественников, и не станут забывать родной язык. И уж тем более азербайджанцы не поменяют веру.
Все это значит, что этнические меньшинства или вообще не будут интегрироваться в чуждые им культуры, или будут это делать крайне медленно. Эти меньшинства будут неизбежно отторгать социальные пространства новых государств, стремясь распространить свою социально-культурную традицию на весь масштаб своей страны. А вместе все это ведет к тому, что очаги межнациональной напряженности в южной части Кавказа в обозримом будущем никуда не денутся.
Антон Кривенюк
