Поэтому настоящее примирение между двумя обществами возможно только тогда, когда грузины убедят абхазов в том, что не претендуют на их пространство. Признание независимости Абхазии - лучший шаг, который может для этого сделать Грузия.
Пойдя на признание, Грузия могла бы добиться очень существенных для себя политических выгод. Во-первых, это было бы символом урегулирования давнего конфликта, во-вторых, у Сакартвело появился бы реальный шанс восстановить в какой-то степени свое политическое влияние в Абхазии и усилить его за счет грузинской общины, живущей в Гальском районе.
И, в-третьих, можно было бы создать совершенно другую реальность в регионе, где будут нормальные границы, цивилизованные экономические отношения и открытый внешний мир.
К сожалению, все это лишь теория, потому что на практике у Грузии совсем другие планы. В случае признания, какими бы хорошими после этого не были отношения, Тбилиси открывает Сухуму ворота во внешний мир. А это ставит крест даже на гипотетическом шансе вернуть контроль над республикой.
Поэтому путь, который избрали для себя грузины, это ожидание. Грузия не рассматривает никакой другой возможности урегулирования конфликта, только ликвидацию абхазской государственности. Сейчас это сделать невозможно. Между грузинами и абхазами - российские войска. Грузины надеются, что шанс появится у них в случае теоретически возможного ослабления России. Но время работает против Грузии. Почему-то никто в грузинском экспертном сообществе не предусматривает вероятности, что события будут развиваться не в их пользу, как это уже и было в 2008 году. Россия может усилить свое влияние, а вот Грузия вполне может ослабнуть, в том числе, под воздействием внешних сил, и рискует быть вновь ввергнутой в хаос.
Признание Грузией абхазской независимости удовлетворило бы где-то треть грузинских амбиций - были бы восстановлены связи, перестала бы культивироваться вражда, появились бы общие проекты. Но в Грузии так не хотят, там хотят получить все и сразу. Поэтому не получат ничего.
Между прочим, в самой Абхазии есть разные мнения по поводу гипотетического признания со стороны Грузии. Именно воссоздание связей, усиление политического влияния и расширение присутствия грузинского этнического компонента у многих вызывает тревогу. По мнению абхазской стороны, плюсы, которые может нести признание со стороны Грузии, будут нивелироваться минусами, среди которых вероятное возвращение к довоенной демографической картине, когда этнических грузин было больше, чем абхазов. Это, кстати, к вопросу о том, чьей демографической экспансии боятся абхазы.
У Грузии за минувшие двадцать лет было несколько шансов изменить тупиковый для нее ход развития грузино-абхазского конфликта. Все эти шансы упущены. С первых же дней после окончания войны в 1993 году Тбилиси избрал тактику, которой следует и сегодня. С одной стороны, это дипломатический нажим, с другой, подготовка к новой войне. Изменились лишь подходы. Если Эдуард Шеварднадзе предпочитал закулисные переговоры с российскими чиновниками, чтобы те помогли давить на Абхазию, то Саакашвили предпочитает шумные пиар-проекты. Шеварднадзе, имеющий имидж опытного дипломата, пытался выиграть битву на бумаге, Саакашвили понимает, что это невозможно, и готовит армию.Отношение грузинского общества к конфликту с Абхазией не изменилось, и это не сулит ничего хорошего ни самим грузинам и абхазам, ни региону в целом.
