Большинство кабардино-балкарских подозреваемых в терроризме уничтожается. 97 боевиков за 2012 год убиты и лишь 50 задержаны, рапортует Следственное управление КБР, с удовлетворением отмечая рост раскрываемости преступлений террористической направленности. Успех сомнительный, ибо дела прекращают в связи со смертью главных фигурантов, а их место в подполье занимают новые приверженцы экстремистской идеологии, с которой, по мнению правозащитника Валерия Хатажукова, никто бороться не собирается.
Боевиков в кабардино-балкарских горах как было 50 человек два года назад, так и осталось. В марте 2011 года руководитель Следственного управления СК РФ по КБР Валерий Устов приводил эту цифру, и без запинки повторил ее вчера на пресс-конференции. При этом в 2011 году были уничтожены, по его же словам, 122 члена НВФ, а в 2012 году - 97. Подполье, словно гидра, несмотря на серьезные потери, восстанавливает свои щупальца.
Живыми за минувший год взяты лишь 50 террористов и их пособников. Из тех, кто покушался на работников правоохранительных органов, под следствием находятся 26 человек по 15 делам, в то время как 51 подозреваемый по 18 делам просто уничтожен. По сути, оперативники и спецназ практикуют смертную казнь для убийц своих коллег.
Валерий Устов говорит, что раскрываемость таких преступлений повысилась почти вдвое и составила 67,4 процента против 37,4 процентов в 2011 году. Но разве можно считать раскрытыми дела, прекращенные в связи со смертью главных фигурантов? Кто доказал причастность убитых к конкретному эпизоду? Где доказательства, что именно Зейтун Бозиев лишил жизни журналиста Казбека Геккиева и ректора аграрного университета Бориса Жерукова? Почему боевика, выслеженного в компьютерном клубе, не взяли живым?
Обычно силовики отмахиваются от таких вопросов формулировкой "на предложение сдаться оказал сопротивление, и был уничтожен ответным огнем". С юридической точки зрения, они поступают безукоризненно, и говорить о внесудебных казнях не приходится. Но у людей остаются вопросы, и это отнюдь не способствует повышению доверия к властям, полиции, ФСБ. Да и потом, упор на силовые методы борьбы с подпольем не приносит желаемого эффекта, если, конечно, ее целью не является планомерное уничтожение местного населения.
О том, почему не удается победить радикальных исламистов в достаточно светской и более благополучной, чем, например, Дагестан, республике, корреспондент "Большого Кавказа" побеседовала с Валерием Хатажуковым, председателем Совета Кабардино-Балкарского республиканского общественного правозащитного центра. Причин он назвал множество: от апатии общества, неспособного призвать к ответу местную и федеральную власть, до отсутствия научных исследований радикальной исламистской идеологии на кабардино-балкарской почве.
"Мы уверены, что нужно делать все, чтобы задерживать преступников живыми, чтобы эти дела доходили до суда. Тогда мы будем знать причины появления того или иного человека в рядах подполья. Когда появляется информация, что боевики оказали сопротивление и были уничтожены, это воспринимается с иронией. Такой способ проведения спецопераций абсолютно не способствует тому, чтобы общественное мнение их поддерживало", - отмечает наш собеседник.
Валерий Хатажуков уверен, что пока не будет полной прозрачности в действиях силовиков, пока будут пропадать мусульмане, за которыми велось наблюдение (а только в прошлом году бесследно исчезли, по данным Правозащитного центра, 7 человек), перед Кабардино-Балкарией будет маячить перспектива Ингушетии и Дагестана со всеми признаками гражданской войны. Ведь те же 50 человек, состоящие в НВФ и находящиеся на нелегальном положении, не могут существовать без поддержки части местного населения. Кто-то предоставляет им информацию, помогает перемещаться, снабжает продуктами. Часть пособников, возможно, делает это под угрозой смерти, но многие ведь просто разделяют идеологию вооруженного джихада.
Для тех, кто не замарал себя кровавыми преступлениями, в КБР, как и в других северокавказских республиках, создана комиссия по адаптации. Но она так хорошо законспирирована, что даже правозащитники при необходимости не могут с нею связаться. Кроме того, у местных комиссий нет рычагов воздействия на федеральные структуры. Поэтому, например, трое сдавшихся в 2010 году члена НВФ сотрудничали со следствием и ждали обещанного республиканским следственным комитетом снисхождения до условного срока, но, по словам адвоката Хабаса Евгажукова, в последний момент в судебные дела "видимо, вмешалась неведомая сверхъестественная сила из Москвы".
Есть и еще одно непременное условие существования подполья - финансовые ресурсы. "Несколько лет назад я публично говорил, что боевики собирают деньги на нашей территории. На меня многие патриоты тогда косо смотрели, - вспоминает Хатажуков. - Сейчас уже никто это не отрицает. Если раньше силовики кивали на заграницу, то сейчас они говорят, что все 200 процентов ресурсов подполье собирает на нашей территории. Значит, чиновники и бизнесмены не защищены".
Нынешние методы подавления терроризма, практикуемые в Нальчике с 2005 года, можно назвать своеобразной селекцией в среде подпольщиков, из-за которой каждое новое пополнение становится все более опасным.
"13 октября, 2005 год, нападение на Нальчик. Какие были у нас настроения, когда все это произошло? Что ничего подобного у нас не было и никогда такое не повторится. Это было недоразумение, роковое стечение обстоятельств, невозможно, чтобы у нас состоялся такой вот исламистский проект. Через два года подполье заявило о себе убийством Анатолия Кярова, начальника управления по борьбе с организованной преступностью при МВД КБР. Подполье возглавляют Астемиров, Мукожев, и многие представители МВД говорили, что на них все замыкается, их не будет - и подполья не будет. Не стало их, а подполье опять налаживает управляемость, появляются другие лидеры, с новыми качествами. Они все жестче, они все радикальнее. Последнее, что мы увидели, - убийства ректора и журналиста - это тоже совершенно новая тактика. С точки здравого смысла невозможно найти мотивы, которыми руководствовались убийцы. Получается, что объектами для атаки стали люди абсолютно не защищенные. Идет регенерация подполья - вот что дает упор на силовые методы. Мы считаем, что упор должен быть сделан на нейтрализацию идеологии насилия, идеологии вооруженного джихада", - подчеркивает Валерий Хатажуков.
По его словам, в республике не ведется никаких исследований на тему, почему увеличивается количество сторонников этой идеологии, какими темпами увеличиваются ряды сторонников салафизма. Никто не исследует социальные, экономические, политические причины того, что радикальный исламизм успешно распространяется в Кабардино-Балкарии. И, наконец, никто толком не занимается молодежной политикой, чтобы вчерашние школьники не уходили в подполье.
