В воскресенье, 13 января, Россия отметила День журналистики. Пока с поздравлениями выступали главные лица страны и звучали традиционные заверения "содействовать и обеспечивать", на Кавказе раздавались выстрелы - стреляли в дагестанского журналиста Ахмеднаби Ахмеднабиева. В этот раз обошлось, Ахмеднабиев остался жив. Однако покушение напомнило об опасности профессии в целом и "издержках" работы на Кавказе в частности.
Несмотря на смертельный риск, которому подвержены журналисты, Дагестан на протяжении последних лет входит в число регионов с наиболее свободной прессой в России. А вот за соседней Чечней после убийства Натальи Эстемировой в 2009 году закрепилась противоположная репутация. Чем вызван феномен такого географического соседства свободы и несвободы в республиках не только одного государства, но и одного федерального округа? По мнению президента "Фонда защиты гласности" Алексея Симонова, если рассматривать ситуацию в стране в целом, то выясняется, что свобода прессы напрямую связана с профессионализмом регионального руководства: чем увереннее чувствует себя власть, тем больше она допускает послаблений в отношении прессы.
Судя по всему, Чечня и Дагестан в этом плане составляют исключения из правил. "Кадыров чувствует себя абсолютно уверенно, но при этом он терпит только комплементарное общение и принципиально не может мириться со свободой слова. Критика в чеченской прессе, как в советское время, распространяется только на дворников, начальников ЖЭКа и так далее", - отмечает Симонов в интервью корреспонденту "Большого Кавказа". В свою очередь, обращает внимание эксперт, никто из дагестанских руководителей последних лет не чувствовал себя в кресле главы республики достаточно уверенно, потому что в Дагестане "очень сильны клановые интересы, и любой из них ощущает себя не столько всенародно избранным, сколько ставленником своего клана". "Это очень ограничивает возможности главы республики и делает в любом случае его решения недостаточно универсальными для всех входящих в состав Дагестана национальностей", - поясняет Симонов.
По его словам, дагестанскую свободу слова не стоит преувеличивать: просто в силу этнического разнообразия там больше точек зрения. "Этот плюрализм реально присутствуют в медийном пространстве, поэтому возникает больше противоречий и появляется желание назвать это разнообразие свободой слова. Но я бы не торопился делать подобные выводы", - говорит собеседник.
Характеризуя ситуацию со свободой прессы на Северном Кавказе в целом, Симонов заметил, что, "когда идет тихая и незаметная гражданская война, и журналисты знают, что их жизни могут быть списаны этой войной, то очень трудно удержаться на уровне цивилизованной критики". В заключение глава "Фонда защиты гласности" назвал универсальную свободу слова "несуществующим фактором": "Мы все время думаем, что свобода слова - это сумма действий прессы и власти, дающая в результате некий вектор, по которому происходит движение от свободы слова или, наоборот, к свободе слова, но никто не хочет принимать во внимание, что универсальной свободы слова нет: никто ее не видел - нигде и никогда".
Между тем, согласно рейтингу международной правозащитной организации Freedom House, опубликованному накануне Всемирного Дня свободы печати (3 мая), в 2012 году Россия заняла 172 место в списке из 197 стран и составила компанию 59 "несвободным" государствам (страны были поделены на три группы: "свободные", "частично свободные" и "несвободные"). "Россия, наряду с другими авторитарными государствами, такими как Китай, Венесуэла и Иран, использует различные методы, чтобы сохранить жесткий контроль над прессой, включая аресты и заключение в тюрьму критиков власти, закрытие медиа-активов и судебные иски против журналистов", - сказано в докладе.
В конце сентября та же организация обнародовала рейтинг свободы Интернета за 2012 год. Здесь позиции России оказались немного лучше: 30 место в рейтинге 47 стран и попадание в рубрику "частично свободных". Аналитики Freedom House полагают, что "после ликвидации независимого телевидения в России и ужесточения ограничений для прессы, Интернет остался последней относительно свободной от цензуры площадкой для общественных дискуссий и выражения политических взглядов".
