Новый год, Старый новый год, католическое Рождество, православное - кажется, куда больше? Но есть народ на юге России, где новогодние праздники этим списком не ограничиваются. В Калмыкии Новый год можно встретить еще дважды, на выбор: либо в первый день года по лунного календарю, либо 25 числа 10 лунного месяца. В единственной в Европе буддистской республике предпочитают не устраивать дискуссий и не выяснять, какой Новый год "правильнее".
Новый год по лунному календарю наступает в начале февраля. В Калмыкии этот праздник называется Цаган сар (Белый месяц) и традиционно отмечается как праздник весны. В этот день в калмыцкой степи просыпаются суслики, а за океаном чествуют вышедших из спячки сурков.
Вторая дата - Зул - в европейском представлении, скорее, скорбная: 25 числа 10 лунного месяца (в 2012 году - 8 декабря) ушел из жизни основатель буддистской школы Гелуг - Чже Цонкапа (1357 - 1419). Однако в представлении буддистов смерть всего лишь предшествует следующему перевоплощению, поэтому горевать об уходе таких личностей нет смысла: великие ламы всегда возвращаются в этот мир из сострадания ко всем живым существам.
В день кончины Чже Цонкапы в буддистских монастырях (хурулах) проводятся торжественные процессии и специальные молебны о продлении жизни. В калмыцких семьях в ночь перед наступлением Зула пекут борцоки (сдобные мучные изделия), с появлением первых звезд зажигают лампады (зул) - по числу лет каждого члена семьи. Собственно, свое название праздник получил от этой традиции. В древности калмыки не отмечали дни рождения - именно в Зул к возрасту каждого калмыка прибавлялся еще один год.
Надо сказать, что Зул в нынешнем виде - результат смешения буддистских и добуддистских традиций. Древние ойраты (самоназвание калмыков) - западный монгольский народ - были охотниками и земледельцами, а потому год у них завершался с окончанием сельскохозяйственных работ - ближе к зиме. И хотя калмыки со временем "переквалифицировались" в животноводов, в памяти народа древний "земледельческий" Новый год продолжал существовать. После обращения калмыков в буддизм этот праздник получил новую жизнь и другую, религиозную, философскую основу.
В калмыцких буддистских монастырях из уважения к традиции Зул называют Новым годом, но при этом обязательно следуют оговорки, что этот день все же уместнее посвящать молитвам, а не светским празднованиям. Впрочем, делается это очень деликатно, без нажима. Возможно, во многом потому, что подавляющее большинство монахов в Калмыкии - тибетцы, которые не чувствуют себя вправе лезть со своими уставом в чужой монастырь.
Не менее интересная ситуация складывается и с праздником Цаган сар. Казалось бы, дата по всем параметрам подходит для того, чтобы стать "главным" Новым годом: и лунный календарь к тому располагает, и годичный цикл животноводов, коими всегда были калмыки после прихода в низовья Волги. Но "позиции" Зула в этом вопросе, как ни странно, оказались прочнее.
Официально Цаган сар остается праздником весны. Однако в последнее время можно все чаще слышать в этот день поздравления с Новым годом. По всей видимости, своеобразная мини-глобализация затронула народные традиции. Быть может, в недалеком будущем Калмыкия присоединится к братьям-бурятам, тувинцам, монголам, единоверцам тибетцам и будет отмечать Новый год в начале весны.
Все это было бы не так важно, если бы не одно обстоятельство. В Калмыкии происходит не просто мирная "борьба Новых годов". По сути, здесь наблюдается смена цивилизаций. Несмотря на то что жители республики уже несколько столетий считают себя буддистами, настоящий буддизм там начинает отвоевывать позиции лишь в последнее время.
Буддизм среди калмыков начал распространяться в конце XVI века. За три с небольшим столетия религия достаточно прочно укоренилась в народе, хотя не настолько, чтобы вытеснить тенгрианские традиции (верования, связанные с обожествлением неба), культ Белого Старца и выдержать последовавшие затем испытания советской властью в целом и сибирской высылкой в частности. После перестройки буддизм стал возрождаться в довольно исковерканных формах - со смешением воскресших добуддистских ритуалов. Допустим, религиозные обряды совершались (и зачастую совершаются сейчас) с обязательным жертвоприношением, чего "официальный" буддизм категорически не приемлет.
Сегодня все больше калмыков пытаются по-настоящему разобраться в буддизме, а не просто выполнять предписанные по тому или иному случаю обряды. Новое поколение калмыцких буддистов постепенно отказывается от традиций, противоречащих нормам религии. Именно с этим связаны пока еще робкие попытки привить Цаган сару статус светского Нового года, а Зулу - религиозного дня поста и молитв. Вместе с тем тенгрианство еще не совсем ушло в прошлое. И пусть оно не существует в чистом виде, однако проявляется в различных ритуалах и народных верованиях, приверженность к которым, в свою очередь, у многих калмыков ассоциируется с сохранением идентичности.
В сущности, в Калмыкии происходит то же самое, что происходило, допустим, в Тибете много веков назад - буддизм терпеливо, без конфликтов и насилия адаптирует под себя иные верования и традиции. И так уже вышло, что интерпретации двух самых больших калмыцких праздников постепенно превращаются в символы противостояния старой и новой эпохи. Впрочем, в случае с Цаган саром и Зулом имеется компромиссный вариант развития событий. Калмыцкие ученые и религиозные деятели могут покончить со всеми недоразумениями, объявив оба праздника новогодними. И тогда Калмыкия останется, возможно, единственным в мире местом, где существует два Новых года - один для внешнего мира, другой - для внутреннего.
Бадма Бюрчиев
