Сегодня поступила информация о массовом избиении осужденных осетин в колонии города Элиста, в Калмыкии. В знак протеста несколько заключенных совершили самоподжог, еще один - перерезал себе горло. Мы связались с журналисткой Элиной Марзоевой, которая рассказала нам о подробностях этой ситуации.
"Я не знаю, за что туда попали все 60 ребят-осетин. Мне подлинно известно, что среди них двое журналистов и правозащитников из Южной Осетии. Это Генри Кочмазов и Сослан Кокоев. С ними я работала вместе и в их невиновности я абсолютно уверена. Если так получилось, что они 3 года должны провести в колонии общего режима, то хотелось бы, чтобы они спокойно провели эти 3 года. Но, как говорится, не судьба. Генри Кочмазов прибыл в калмыкскую колонию еще три с половиной месяца назад вместе с партией осужденных из Северной Осетии. Он рассказывал, что сразу по прибытию весь этап был избит. Никто об этом не узнал, потому что в этой ИК мобильные телефоны осужденным запрещены. Я узнала об этом избиении только сегодня. Генри каким-то чудом позвонил мне и все рассказал.
После того как этап был избит, терпеть осужденные этого не смогли. Они пожаловались в комиссию по правам человека, осетинским правозащитникам. Правозащитники прибыли в эту ИК вместе с сотрудниками УФСИН по Калмыкии, и в течение двух недель инспектировали учреждение. За эти две недели ничего в колонии не происходило, все было спокойно. Как только правозащитники ухали, в ИК прибыла очередная партия из Северной Осетии, в которой был Сослан Кокоев - мой коллега по журналистской и правозащитной работе. Мы условились, что по прибытию в колонию он позвонит и скажет, как доехал. Пару дней от него не было никаких звонков, а буквально вчера мне позвонил Генри и сказал, что Сослан только что выпущен из изолятора, и рассказал, что было в этом изоляторе.
Сразу по прибытию партию Сослана закрыли в карантинной "сборке". Это помещение, где только что прибывшие в колонию заключенные проходят все необходимые при поступлению в колонию процедуры. В этой сборке осетинскую партию стали избивать, и это продолжалось несколько часов. Я узнала об этом от остальных осужденных колонии. Они не знали, как это остановить, и стали любым путем протестовать. Одни в знак протеста устроили самоподжог, другой парень-осетин перерезал себе горло, есть случаи вскрытия вен. Сейчас возле колонии находятся родственники заключенных, к ним никто не выходит, никто не хочет давать объяснения по ситуации. Зато в колонию срочно прибыл спецназ ФСИН со спецсредствами. Спецназовцы усилили охрану колонии. Недавно туда прибыли правозащитники. Их туда тоже не пустили.
Я не знаю, почему все так происходит. Наверное, кое-кто таким образом заметает следы. В Северной Осетии по этому поводу хранят молчание. Я хотела связаться с уполномоченным по правам человека в Северной Осетии Валерием Цомартовым, но девушка из его офиса отказалась давать и его номер, не захотела даже звонить ему, чтобы передать эту информацию. В Москве, во ФСИН, мне сказали, что они в курсе, но что ничего особенного в этом не видят. А у Цомартова мне еще сказали, что если бы права ребят-осетин нарушили полицейские или сотрудники прокуратуры, то омбудсмен еще мог бы что-то сделать. Я кричала в трубку, требуя, чтобы Валерий Цомартов немедленно связался с администрацией этой ИК и озаботился судьбой шестидесяти осетин. Но Цомартов ничего не смог, или не захотел сделать для ребят. Я даже не успела озвучить в телефон фамилии наших ребят, как уже девушка-секретарь стала мне начитывать дежурный ответ.
Имена Сослана Кокоева, Генри Кочмазова, как и мое имя, уже давно помечены черным цветом. Цомартов, наверное, не захотел портить себе жизнь и отказался от участия в ситуации с шестьюдесятью осетинами. Не знаю, для чего существуют эти государственные омбудсмены, если они не защищают людей.
В ИК 1 города Элисты - клопы, крысы, антисанитария... Но это полная ерунда по сравнению с избиениями и издевательствами наших ребят там. Кроме того, если эту ситуацию не разрулить, то в колонии начнется бунт, и тогда прольется много невинной крови. Бунтом там уже пахнет".
