Кремль решил до Олимпиады сменить нескольких руководителей субъектов северокавказских республик, и главный претендент "на вылет" - президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров. Эта новость вчера активно обсуждалась в СМИ, постепенно обрастая подробностями. В частности, появилась информация, что отставку Евкурова лоббирует глава Чечни Рамзан Кадыров. Ингушский правозащитник Магомед Муцольгов в интервью "Большому Кавказу" подтвердил, что Кадыров ведет свою игру и может быть заинтересован в отставке Евкурова.
- Вчера весь день муссировались слухи о возможной отставке главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова. Говорилось также о том, что в его смещении заинтересован главы Чечни Рамзан Кадыров, который не прочь воссоздать Чечено-Ингушетию, разумеется, под эгидой Грозного. Вы разделяете эту точку зрения?
- Если власти действительно намерены сместить Евкурова, то 8 сентября ему просто не дадут участвовать в выборах или переназначиться. Вероятно, он должен будет провести нужную кандидатуру, и, скорее всего, через процедуру назначения парламентом. На мой взгляд, это плохой, инородный сценарий, но, мне кажется, федеральный центр поступил бы именно так.
Что касается проблем с Рамзаном Кадыровым - их публичная перепалка наносит вред обоим республикам. Она связана с личными амбициями, там есть какие-то недоговоренности. Это неправильно. Главы субъектов не могут через СМИ публично обмениваться ударами, такое поведение несерьезно. Я уже не говорю о том, что оба они - вайнахи. Но при всем этом надо понимать, что никаких серьезных последствий от этих перепалок не было бы. Как только федеральный центр сказал бы им обоим заткнуться, они бы замолчали - в этом нет никаких сомнений: иначе потеряли бы свои должности. А я даже представить не могу, что Рамзан Кадыров или Юнус-Бек Евкуров могут по своей воле покинуть пост. Вполне возможно, что высказывания Кадырова об Ингушетии, о территориальных претензиях Чечни связаны с предстоящими выборами, и публичные разборки были начаты специально к предвыборной кампании. Чьей именно, пока трудно сказать. Не исключено, что это делается под кого-то, кого мы еще не знаем.
Насчет присоединения Ингушетии к Чечне могу сказать, что федеральный центр и руководство нынешней Чеченской Республики никогда не скрывали, что хотели бы этого. И чеченские, и федеральные чиновники время от времени спекулируют на этой теме. В последние годы постоянно говорится об укрупнениях. Но народ Ингушетии - я здесь живу и знаю точно - 95 процентов нашего населения не хочет никакого объединения. Если объявят такой референдум, как это предусмотрено законом, никто эту идею не поддержит. Для Ингушетии это даже не вопрос, его здесь никто не рассматривает. Подобная инициатива может даже стать причиной гражданской войны между двумя братскими народами. Только очень глупый человек попытается это сделать. Мы с чеченским народом - как два родных брата, но у каждого из нас есть свой дом. Мне понравилось высказывание Руслана Аушева, который сказал, что Ингушетия простирается от Пригородного района до Хасавюрта, а Чечня - от Хасавюрта до Пригородного района. Имея свои дома, мы должны жить так, чтобы любой житель Чечни чувствовал себя в Ингушетии как дома и любой житель Ингушетии также ощущал себя в Чечне. Вот тогда это действительно хорошие братские отношения.
- Как случилось так, что два вайнахских народа теперь настолько разнятся: полное подчинение авторитарному режиму в Чечне и относительно свободные отношения в Ингушетии - конечно, на фоне братской республики?
- Вина тому, безусловно, война и политика Кремля. Тут ответ однозначен. В принципе, чеченцы и ингуши никогда не делились на какие-то сословия, у нас не было рабов, классовых отношений. Мы всегда придерживались принципа "один вайнах - один голос". В какой-то степени в Ингушетии смогли сохранить этот принцип. Но если говорить о Чечне - знаете, страх быть убитым меняет многие вещи. Слишком большая цена заплачена за две чеченские войны. Я думаю, когда угрожают оружием, мало кто сможет думать о каких-то высоких идеях. И еще: чем меньше народ, тем он более сплочен. Нас в два раза меньше, чем чеченцев, поэтому мы оказались больше привержены своим принципам. Пока, конечно, ситуация в Ингушетии немного отличается. Но, к сожалению, в последние годы мы тоже многое теряем. Это, наверное, самая главная проблема и одновременно претензия к нашим руководителям. Сегодня нет главного - национальной политики ингушского народа. Ведь любой глава субъекта должен в первую очередь заботиться о людях, которые там проживают.
Возвращаясь к ситуации в Чечне, - я не хотел бы для себя такого правления, несмотря на то, что там достигли колоссальных успехов в строительстве, восстановлении республики и так далее. Конечно, это хорошо. И многие вещи, которые происходят в Чечне, я одобряю. Скажем, приветствую возрождение национальных традиций. Но самое главное, наверное, - это чувство свободы, собственного достоинства, которое было у вайнахов. Это больше чем деньги, власть, любые дома, имущество. Это то, чем мы всегда гордились. Я думаю, когда-нибудь, в ближайшем будущем, мы сможем к этому вернуться.
- По мнению экспертов, Кадыров - единственная фигура на Северном Кавказе, к которой у Кремля нет вопросов. Могут ли его методы получить распространение среди других глав субъектов?
- Я не знаю, почему говорят, что, мол, только Кадыровым довольны в Кремле. У нас нельзя возглавлять субъект и при этом вести политику, кардинально отличающуюся от той, что проводит федеральный центр. Вся государственная власть построена на авторитаризме. Посмотрите последний ряд законов, принятый в нашей стране, - об отмене губернаторских выборов, о голосовании по партийным спискам... Людей лишают конституционных прав, возможности участвовать в жизни государства, регионов, муниципальных образований. Федеральный центр и так называемые политические элиты - хотя я не считаю их элитами - изо всех сил стараются не выпустить власть из своих рук. Большинство проблем на Кавказе - это их вина. Отсутствие национальной политики, чрезмерное, неадекватное применение силы, постоянные похищения и убийства силовиками гражданских лиц - все это привело к тому, что люди, которых Кремль посадил здесь, как наместников, вынуждены придерживаться именно такой стратегии и тактики. Они пытаются выруливать из ситуации так, как у них получается. Но по большому счету ведь от них все равно ничего не зависит.
