Городу-Герою дали Героя Бочарова
Даст ли Обама Касьянову американское печенье-варенье?
31 марта исполнилось бы 73 года бывшему президенту Грузии Звиаду Гамсахурдиа. Вся его жизнь была окутана тайнами, главной из которых стали обстоятельства его смерти. До сих пор доподлинно неизвестно, совершил ли он самоубийство или в его смерти виноват кто-то другой. Своей версией произошедшего в декабре 1993-го года с GeorgiaTimes поделился экс-министр госбезопасности Грузии Игорь Гиоргадзе. Его интервью, датированное мартом прошлого года, мы и представляем вашему вниманию.
- У меня с самого начала, по получению информации о том, что он якобы покончил с собой, эта версия вызывала отторжение, по целому ряду причин. Меня только-только назначил Шеварднадзе министром, в октябре 93-го. И вместе с другими силовиками, в частности Министерством внутренних дел, обороны, перед нами стояла задача общего порядка, которая коротко может быть сформулирована как "обезвреживание незаконных вооруженных формирований на территории Западной Грузии". Незаконные они были для той власти, которая пришла. А с точки зрения Конституции это были сторонники свергнутого президента, поэтому они считали себя абсолютно легитимными.
Несколько спецподразделений занимались отслеживанием местонахождения президента Гамсахурдиа. В том числе и спецподразделение, которое входило в Министерство госбезопасности, созданное мной. И мы вместе с другими довольно точно определили примерное местонахождение президента и небольшого его окружения, которые в это время находились в Мегрелии, в Западной Грузии. Надо отдать должное, что население Мегрелии в целом, и тех сел, по которым передвигался Гамсахурдиа, по максимуму соблюдали режим молчания, конспирации и получить информацию о том, где находится Гамсахурдиа в конкретный период времени было очень сложно. Получали мы информацию по косвенным признакам. Вот по ним мы определили, где находится президент, и, как впоследствии оказалось, довольно точно. Спецподразделения, которыми я руководил, работали без агентурного проникновения. То есть, по признакам выявляли местонахождение, не входили в контакт ни с кем, передвигались крайне конспиративно. Появится в селе в Верхней Мегрелии постороннему человеку, быть незамеченным - это было невозможно. Поэтому, когда мне доложили, что примерное местонахождение Гамасахурдиа определено и основные пути подхода к месту взяты под контроль, я доложил Шеварднадзе, что в ближайшие дни мы могли бы провести операцию и доставить Гамсахурдиа в Тбилиси.
Когда в результате наших с Шеварднадзе разговоров я пришел к выводу, что Шеварднадзе живой Гамсахурдиа не нужен, я понял, что нас подталкивают к ликвидации, не к аресту. Зная историю Грузии, зная о том, какая судьба уготована тем, кто замешан в таких вот судьбоносных событиях... Первый президент Грузии... Как к нему относился народ, по-разному, его могли любить-не любить, но он первый президент Грузии, этим все сказано. И принимать участие в его убийстве, даже косвенно, - значит войти в историю причастным к её самой черной странице. Естественно, это понимал не только я, но и мои подчиненные. У меня в подчинении были не роботы. Я их сам "взрастил", и это были мыслящие люди, мыслящие офицеры. В саркастическо-иронической форме Шеварднадзе мне говорил: "Ну, привезешь Гамсахурдиа, ему здесь хлеб-соль накроем, встречу устроим". Я подумал, ну, кому нужен живой Гамсахурдиа в Тбилиси? Понятно: тебе не говорят: "Пойди, и убей!". Но контекст тебе подсказывают. Руководитель тебя направляет в определенное русло. Не дети, понимаем. Тем более, я вырос в спецслужбах и с 18 лет это моя профессия.
Я даже не раздумывал. У меня есть свидетели, что после очередного разговора с Шеварднадзе, я сразу дал своим, которые, что называется, на брюхе подползали к месту расположения Гамсахурдиа, команду "отбой". И практически на следующий день наше спецподразделение было в Тбилиси.
Естественно, Шеварднадзе такой мой демонстративный ход не понравился. Это положило начало нашему противостоянию. Иметь в подчинении министра госбезопасности, который тебя не понимает "с полуслова", или включает "не понимаю" и не выполняет то, что нужно руководителю страны... Конечно, такой министр госбезопасности создает, как минимум, обстановку дискомфорта.
С самого начала Шеварднадзе вбросил в общество: Гамсахурдиа покончил с собой. Кстати, во многом этому способствовала атмосфера таинственности, которая окружала сам факт, произошедший в ночь с 31 декабря на 1 января, и последующие события. Окружение Гамсахурдиа захоронило его на территории, где он провел последнюю ночь. То есть, практически в подсобном помещении была вырыта земля и захоронено тело. Потом происходило его перезахоронение. Установка ближнего окружения покойного президента была такая: не дать "нечистыми", "кровавыми" руками "переворотчиков" прикасаться к телу покойного президента. Поэтому, вся эта атмосфера и имидж нашего подразделения, которое было способно выполнять любые поручения в максимально короткий срок, все это было использовано пропагандой Шеварднадзе уже тогда. Дескать, он давал поручения, а как все происходило - не знал.
На самом деле ближе всех к Гамсахурдиа - и агентурно, и родственно - подошли ныне покойные министр внутренних дел Шота Квирая и его зам Гия Гулуа. У них были свои подразделения. Они по происхождению мегрелы, у них много родственников в окружении было. И им легче было агентурным путем получать данные. Я не буду сейчас однозначно указывать пальцем на то, кто и как это сделал. Но я имею целый ряд агентурных и оперативных данных, прямых и косвенных улик, которые мне позволяют утверждать, что это было сделано одним из тех приближенных, которые входили в первый круг президента Гамсахурдиа.
Была создана государственная комиссия. Её создали после того, когда труп президента Гамсахурдиа был найден. Не в результате поисков, просто его сторонники сказали: мы перезахороняем труп Гамсахурдиа в Чечне. И для этого нужно было официально всё сделать, не могли они конспиративно. На осмотр трупа Шеварднадзе своим приказом послал моего зама Автандила Иоселиани, тоже ныне покойного. Я дождался возвращения Иосеилани и говорю: "Где протокол осмотра, экспертиза, где это все?". Он говорит: "Родственники против". Но причем тут родственники? Произошла эксгумация тела первого президента Грузии, на теле стреляные раны, причем выходное и входное отверстие видны. Какое разрешение нужно, это государственное дело.
Я звоню Шеварднадзе, говорю, что надо делать экспертизу. А он мне отвечает: "А ты поговори с его женой". Я говорю: "Причем тут жена? Тело у нас в руках. Давайте экспертизу проведем, желательно, международную!". Я прямо сказал: "Эдуард Амвросиевич, вы будете убийцей первого президента, если сейчас не поставить все точки над i".
Была создана комиссия во главе с вице-президентом Маргиани, в которую вошли все силовики, прокурор, министр здравоохранения, то есть соответствующие должностные лица. Составлена бумажка, заключение государственной комиссии. Суть такая: Гамсахурдиа покончил жизнь самоубийством. И была фотография. Не экспертиза, просто фотография. Он лежит в гробу, и там видно входное отверстие в верхней части головы и выходное в челюсти. То есть человек стрелял в себя в таком положении. Не нужна экспертиза, чтобы сказать, что так себя не убивают! Приставляют либо снизу пистолет, либо ровно, либо в сердце. Но сверху вниз в себя кто стреляет?
Я хочу, чтобы были понятны мотивы, которыми руководствовался в то время Шеварднадзе. Что такое живой Гамсахурдиа, даже в эмиграции? При живом Гамсахурдиа Шеварднадзе не мог быть легитимным руководителем государства. Ни при каких условиях. Есть законно избранный президент Гамсахурдиа, который в результате военного переворота вынужден находится в Чечне, Лондоне, Праге... Если есть легитимно избранный президент, то любые твои выборы ставят тебя в двоякое положение. Есть легитимный, а есть "состряпанный". Никого, кроме Шеварднадзе этот вопрос с точки зрения своей легитимности, не мог. Единственный человек не мог быть легитимным при живом Гамсахурдиа.
Хотите знать больше? Подписывайтесь на канал GeorgiaTimes на YouTube
